|
Я не знаю, хорошо это, или плохо, когда окружающие считают тебя сильным человеком.
Помню, однажды (я тогда еще работала в программе «Взгляд» на ТВ), после ночного монтажа в гриппозном состоянии у меня вдруг пропало зрение. Причем случилось это в командировке, в которую я улетела на следующий день. Хорошо помню историю, которую мы там снимали. У беженца из Казахстана в Воронежскую область дела никак не шли, отчаялся мужик. И однажды врачи нашли у него рак, причем сразу 4 стадию, так что химию делать не стали, отправили доживать. Он и решил, ну все равно мне несколько месяцев жить осталось, так сделаю я то, чего хотел всегда, построю самолет. И построил такой пепелац, из подручных материалов. Начал на нем летать над деревней. А потом – все не умирает и не умирает, приходит на обследование, а рака нет. Совсем.
Я с этими врачами разговаривала. Они утверждали, что ошибки быть не может.
Был рак, а потом пропал. Как не было.
А Сергей этот (кажется так мужика звали) так и летал на своем агрегате. Коров пугал.
Помню еще жену его. Такая она была колоритная. Спокойная. Русская женщина.
Вот там то и добежал до меня этот неврит глазного нерва, на котором я ослепла. Сначала на правый глаз, а потом и в левом появилось темное пятно, мешающее видеть лица людей.
Это было страшно, скажу я вам. Вернувшись в Москву, я отправилась в Федоровский центр, там меня немедленно госпитализировали. За деньги, конечно, так я ж была сильная, я могла, я зарабатывала... Ну и пошло-поехало.
В палате со мной были в основном древние бабушки. Тоже незрячие. «Да, дочка, вот и меня лечуть-лечуть, а ничего и не помогает». «Бабушка, вам сколько лет?» «Да девяносто восьмой пошел». «А мне двадцать шестой. Так что я все таки надеюсь, может и поможет чего. А давайте не охать, давайте вспоминать как девками были. У вас какая в жизни была самая настоящая любовь? Мужу мы не скажем, не переживайте». «Да муж то мой, дочка, помер пятьдесят годов назад…»
Тогда для меня это был космос какой то, другой мир. Пятьдесят годов назад…
Но проблема то была серьезная. И надо было что-то делать.
Звоню я в редакцию нашу, говорю – включайтесь, ищем врачей, консультируем.
А они там смеются, говорят, «Ну, Бондарева, уж ты то точно через неделю будешь видеть на пять метров под землю, если так о своем зрении запереживала».
А я сижу в пижаме в больнице, и не вижу вокруг ничего.
Прошу их мне томограмму назначить в нужном месте. Так они путают больницу и военный госпиталь. Ну администратору поручили, а он у нас был туповат. Или равнодушен. Что, собственно, одно и то же.
Родственники – не включились тоже.
В общем попросила я отвести меня в сестринскую. Там еще старшая медсестра Валентина с прокуренным голосом была, и мне ее голос показался своим каким то.
Говорю – «Выручайте, девочки. Расскажите, кто в этой больнице хороший врач. И какие у этого человека интересы, проблемы. Что ему надо. Чтоб я как-то на себя его включила. А то кто с девчонкой в пижаме с фингалами от уколов под обоими глазами возиться особо то станет». Валентина эта и говорит. «Да, дочка, жалко мне тебя. Мне всегда сильных жалко. Слабых то все жалеют. А сильного пожалеть – никто и не догадается».
И отвела меня к тому врачу, который меня вытащил. И медикаменты помогала мне заказывать из аптек, самой, и тонкие иголки приносила, и вообще – была мне другом.
Никогда ее не забуду.
А вот контакт не сохранился. Я как вылезла из той болезни, в такой провал сознания какой-то попала, что мало что вообще помню.
Туман.
Вот сильная я была? Да, наверное. Не от хорошей жизни. Просто за жизнь боролась.
Веселила там всю больницу, провожать меня из нее толпа тогда вышла.
А потом в депрессию свалилась. Но, слава богу, вышла. Молодая еще была. Хотя бесследно не прошло.
И все сильные – так же.
Они просто не могут позволить себе не быть сильными. Потому что не уверены, что если в слабость попадут, то вообще уцелеют.
Это что-то из детского опыта еще. Ну и из последующего.
Даже и не знаю, радостно это, или ужасно. Окружающим, наверное, хорошо. Пока ты «держишь».
Но когда перестаешь, например пропадаешь вдруг со связи, то ты как бы плохой. А ты просто упал и лежишь.
И вообще не можешь картинку собрать в своей голове. Кто есть кто, и что происходит.
Потому что кончился ресурс. Потратился весь. Раз и кончился.
Вот тот мужик из Воронежа, если б не разрешил себе не заботиться о благосостоянии семьи уже, и до последнего рубился б за выплату кредита, осчастливил бы он семью своею смертью? Для меня важнее было то чудо, которое с ним случилось.
Хоть и не знаю, про силу оно было, или про слабость.
Или про принятие своих реальных потребностей.
Которое считается слабостью. Сильный же человек умеет себя держать в руках, да?
И ситуацию тоже. Все держать. Пока не сломается.
Это – модель поведения. Не очень веселая, когда в ней живешь.
Героическая такая. Смертельно опасная.
Чем дальше, тем больше я стараюсь людей от нее уводить.
Ну ее эту силу.
Давайте лучше мудрость развивать. Осознанность. Способность договариваться с людьми, строить отношения. Баланс. Контакт со своим телом и чувствами.
Все, что я сейчас даю в своих семинарах и консультациях, все - о живом, о чувствах, о слабости, о правде, о нежности. Мне потребовалось немало лет, чтобы этому научиться самой. И уже не быть такой сильной. И такой одинокой. Принять поддержку. Открыться.
И вот что я скажу из своего богатого опыта. Мил человек, остановись. Прислушайся к себе. Почувствуй, где она, твоя слабость. Чего ты на самом деле хочешь. Что ты любишь. "Питаю к этому слабость", - так, кажется, говорят? Так вот, что тебе надо? Это не ерунда. Это важно. Посмотри туда. Подумай.
А если увидишь где-то сильного, то дай ему теплое одеяло и налей чаю. И ни о чем его не проси.
Пусть отдохнет.
|
