|
В мои юные годы я работала на телевидении. Особенно долго и самозабвенно – в программе «Взгляд». Люди моего возраста ее, конечно же, помнят. Молодежь – уже не знает) Я думаю, мне повезло работать в СМИ в то единственное и уникальное время, когда они действительно были свободны от цензуры, и когда они могли быть тем, чем – по идее – должны были бы стать в идеальном мире. Средством помощи людям. Возможностью искать и обсуждать правду. В присутствии десятков миллионов людей. Мы тогда верили в то, что делали. И люди верили нам, любили нас, встречали везде, как своих героев, помогали, рассказывали важное, шли на риск. Ни до, ни после, и нигде в мире, я думаю, такого больше не происходило. Мне повезло - быть в самом центре тогда. Делать одну из самых важных телевизионных программ тех лет. Нас смотрели больше ста миллионов людей каждую неделю. Мы были им нужны.
Но эта работа не была легкой, перегрузки были огромные, и нервные, и физические. Я была, кажется, единственной женщиной, которая смогла выдерживать их так долго - в команде взглядовцев. Сами посудите - каждую неделю мы летели куда-то, в какой то город или район России, и там у нас было 2-3 дня, чтобы снять важную историю. Говорить с людьми. Свидетельствовать события. Потом - самолет в Москву. Оператор ехал из аэропорта домой, отдыхать, а мы - журналисты, режиссеры - в монтажку. Делать сюжет. А домой - после эфира. Чтобы в понедельник прийти на планерку с новыми идеями, и сразу же, не заезжая даже домой за вещами, вылететь в новую командировку. И так снова и снова. И в этой безумной гонке, я абсолютно не придавала значения небольшим «аномалиям», которые знали все в редакции, и так же буднично к ним относились.
Например, что я могла без документов сесть в самолет, или пройти мимо охраны куда-то. И еще провести с собой кого-то. Меня просто не останавливали.
Я была сверх-усталая почти все время. Режим работы был не человеческий.
В такси или в машинах «развоза» я спала мгновенно. Так же, как и в редкие выходные – с момента, как оказалась дома, до того момента, как наш редакционный водитель забирал меня или на планерку, или в аэропорт. Помню, я потеряла паспорт, и у меня не было сил и желания ехать в отделение, восстанавливать его. Мне много месяцев было легче – «настроиться», чтобы пройти мимо контроля документов в аэропорту (он еще не был электронным, это были люди, проверяющие паспорт). И меня просто пропускали. Каждую неделю. Операторы знали, видели это много раз, и даже порою кому-то показывали, как трюк: "Смотри, сейчас будет фокус, всех попросят показать документы, а ее нет". Один раз меня все же остановили, – когда я возвращалась из Одессы. Я просто забыла, что в ситуации с границей (Россия-Украина) документы спрашивают и на выходе из самолета. То есть при посадке меня не спросили, а на выходе – да. И были в растерянности. Не могли понять, как я попала в тот самолет) Настолько растерялись, что сделали ксерокопии моих справки об утере паспорта, просроченной несколько месяцев назад, и пропуска в "Останкино" (все, что у меня было с фото на тот момент), а меня - пропустили) Сделала я себе нормальные документы только чтобы лететь в Европу. По работе, конечно. Тут уж меня просто обязали - в редакции. И - волшебство "выключилось", за ненадобностью. Меня тут же стали проверять на входе в самолет, как всех нормальных людей. Самое странное, что мне самой тогда это не было удивительным. Я просто думала о другом, о деле. А эти все детали - ну процесс. Рабочий.
Меня волновали истории людей, помощь им, жизнь страны. А как получалось собрать нужный материал… Ну да, волшебство. Может быть. Какая разница.
Я могла договориться почти с кем угодно – о важном. «Наше секретное оружие» - шутили в редакции. «На нас обиделся Интерпол, они больше не хотят с нами работать» - «А мы к ним пошлем наше секретное оружие. Олеся, поезжайте, поговорите с Интерполом!»
Все это было как бы в шутку. И все дышало, жило.
Конечно же, я не смогла остаться работать на телевидении, когда оно стало превращаться в пропагандистскую машину. Я была целителем и сторителлером - уже тогда, просто не понимала этого. Я проживала каждую историю всем телом. И для меня никогда не было возможным рациональное обслуживание власти, которое стало нормой на телевидении теперь. Физически невозможно. Я даже не выбирала. Я просто была.
|
